У каждого cвой Морозов

• 01.03.2023
• 11:48
• История, Темы для обсуждения

В прошлом номере газеты «Восточный экспресс» была опубликована статья Алексея Симонова. В ней автор сомневается, что в Глухово остались ветераны, которые работали и помнят Арсения Ивановича Морозова и, якобы, выступили с инициативой воздвигнуть ему памятник.

При этом, Алексей Симонов пишет, что еще живы многие из тех, кто работал на Глуховском хлопчатобумажном комбинате при Александре Сергеевиче Соболеве, который многое сделал как для развития самого текстильного производства, так и для улучшения жизни и быта работников. И если уж ветераны выступили с инициативой установить кому-либо памятник, то, скорее всего, это был бы именно Соболев.
И еще автор статьи, ссылаясь на различные источники, написал, что Арсений Морозов, чьи организаторские и деловые качества не подвергает сомнению, отличался своей жесткостью по отношению к рабочим и, мягко говоря, не особо церемонился с ними. Некоторые наши читатели не просто не согласились с этим, а довольно эмоционально выразили свое возмущение: - «Не нужно иметь ни чести, ни достоинства, ни мозгов, чтобы вылить столько грязи на хорошего человека».

ОН БЫЛ СТРОГИМ, ЧЕСТНЫМ И ПОРЯДОЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

Прочитала статью «Памятник Морозову» в вашей газете от 22 февраля 2023 г. и очень удивилась. Из каких источников брал данные Алексей Симонов, гордо именуемый себя «Краеведом и исследователем истории Богородского края»? У меня есть данные, полученные от реальных людей!

Мой прадед, Кудинов Иван Яковлевич, работавший садовником у Морозова Арсения Ивановича, и вся его семья (пятеро сыновей и их семьи) работали на Глуховском комбинате. Мой отец, 1924 года рождения (Морозов Арсений Иванович умер в 1932 году), сам будучи ветераном и коммунистом, всю жизнь вспоминал Морозова Арсения Ивановича добрым словом. Рассказывал нам что он был строгим, но честным и порядочным человеком. Бывало идет по улице, увидит на земле гвоздь, поднимет его и скажет – «Бесхозяйственность!»
Я родилась в 1955 году, и застала в живых мачеху моего отца - Агафонову Анну Михайловну и ее сестру Ольгу Михайловну. Обе работали на комбинате при Морозове. Жили они в казарме, в советское время названной «имени Розы Люксембург» в народе - «Розочка». Мы часто бывали у них в гостях и ни разу не слышали от стариков ничего плохого об Арсении Ивановиче Морозове. В то время мы жили в коммуналке без удобств, а у них были все удобства (вода, отопление, канализация).
«Краевед» Симонов пишет о низкой, по его мнению, зарплате, но не упоминает о ценах того времени! Пишет, что не было яслей и детских садов, но где они были?! Люди жили большими семьями, и старики сидели с детьми. А вот красивейшую школу №10 для детей своих рабочих Морозов построил! 12-ти часовой рабочий день был везде, а 8-ми часовой рабочий день при 5-пяти дневной рабочей неделе был введен гораздо позже.
«Краевед» Симонов видимо не в курсе, что Морозов Арсений Иванович построил не только жилье с удобствами, школу, но и баню и больницу для своих рабочих! И это фабрикант, презирающий свих рабочих?! Причем, построил не на казенные средства, а на свои собственные, кровные деньги! А кто из современных «бизнесменов» готов на такое? Не говоря уж об администрации Богородского района, «освоивших» огромные деньги, чтобы изуродовать площадь фонтанов и сделать «забегаловку» недалеко от Вечного огня, что является для нас кощунством!
Не нужно иметь ни чести, ни достоинства, ни мозгов, чтобы вылить столько грязи на хорошего человека, который достоин памятника в родном городе, для которого он сделал много хорошего!

Наталья ЖИЛЬЦОВА

НЕ СОТВОРИ СЕБЕ КУМИРА

В своей статье я опирался на официальные источники и ссылался на воспоминания тех, кто работал при Морозове. Сошлюсь на них еще раз.

А. Письменный: - «Мастера и смотрители на каждом шагу прибегали к рукоприкладству и зачастую так избивали людей, что их приходилось выносить из фабрики на руках. Любил прибегать к этому способу воздействия и сам хозяин. Разбив в кровь лицо рабочему, он иногда в припадке великодушия посылал ему 5 - 10 рублей в виде подарка и считал инцидент исчерпанным.
Однажды, когда подмастер фабрики Панкратов вез в коляске своего маленького сына, неожиданно из-за угла выехал на горячем коне хозяин, сопровождаемый, как обычно, телохранителем. Конь Морозова испугался детской коляски, поднялся на дыбы. Морозов разозлился, соскочил с коня и зверски избил нагайкой Панкратова. Десятки подобных случаев могут вспомнить старые рабочие» («20 лет на Глуховке», А. Письменный, Московский рабочий, 1937 год)…
…На фабрике (у Морозова – А. С..) были организованы харчевые лавки. Каждый рабочий был обязан накупать продукты только в этих лавках. Продукты здесь были очень скверные, низкосортные, цены значительно превышали обычные. Продукты продавали в этих лавках по классовому принципу. Покупатели в харчевых лавках были разбиты на три категории, и харчевые книжки для разных категорий имели различные переплеты и были снабжены особыми клеймами. Высший технический персонал получал здесь хорошие продукты и по нормальным ценам. Фабричные служащие также не терпели большого ущерба от существования харчевых лавок. Рабочие же находились совсем в ином положении. Им доставались остатки после начальства и по повышенным ценам. Служащий мог купить хорошую сдобную булку. Рабочий за ту же цену получал черный, кислый хлеб. Покупать продукты в другой, не фабричной лавке рабочему воспрещалось. Известны десятки случаев, когда рабочих, сделавших закупки в городе, на обратном пути на мосту встречал Морозов. Увидев, что рабочие несут из Богородска продукты, он отнимал их, бросал в Клязьму, а рабочих избивал нагайкой, - хозяин всегда ходил с нагайкой».
А вот воспоминания еще одной бывшей работницы фабрики Морозова: - «Только бы не упасть, только бы до конца смены дотянуть: родишь на фабрике, станок отберут. Кое-как, не помня себя, дотянула до конца смены, доплелась до казармы, еле поднялась на лестницу и вошла в каморку. И тут же упала на пол и родила.
Пролежала я десять часов в каморке после родов, потом поднялась. Время идти на работу. Чтобы никто не заметил, особенно мастер, которого боялись чёрт ладана, я привязала к животу подушку. Так я и ходила на работу, изображала , что я еще беременна. Мастер каждый день проходил мимо, ждал, когда я уйду по родам. Но я крепилась, боялась, как бы не узнали, иначе немедленно снимут с работы. Вот мне стало лучше. Я уже могла быстро работать. После этого отвязала подушку. «Ну, думаю, теперь я здоровая, у меня не отнимут станок, и семья будет с куском хлеба». О большем тогда и мечтать нельзя было». - (книги «100 лет Глуховки», 1949 год, «Московский рабочий»).
Детская смертность была очень высокой: до года не доживал каждый второй ребенок. Стоит ли этому удивляться, если «Специальных часов для кормления детей не было, - говорит работница Е. А. Буланова. - Ловили каждую свободную минуту и бежали кормить в казарму. А если нет времени, нажуешь заранее побольше хлеба, обернешь тряпочкой и сунешь младенцу в рот». Это тоже цитата из книги «100 лет Глуховки».
Вполне допускаю, что для кого-то Арсений Морозов был не просто удачливым предпринимателем, умелым организатором, но и хорошим человеком, но далеко не для всех. Потому тем, кто преклоняется перед этим фабрикантом, не следует забывать про заповедь «не сотвори себе кумира».

Алексей СИМОНОВ